В Третьяковской галерее открылась выставка «Шедевры из Казани. От Рериха до Кандинского», приуроченная к 100-летию Республики Татарстан. Этой премьерой музей начинает серию совместных проектов с малой родиной директора Третьяковки Зельфиры Трегуловой. В планах – московская выставка пионера отечественной светомузыки, члена Академии художеств Татарстана Булата Галеева и вояж личного собрания Павла Третьякова в Казань. Детали грядущих проектов пока неизвестны, зато шедевры из столицы Татарстана уже можно увидеть в Москве.
Новая Третьяковка представляет третью по счету выставку с момента выхода из изоляции. Кажется, после карантина в Москве все вновь закрутилось и завертелось – на улицах и в метро непривычно людно. Другое дело в музее – здесь приятная разреженная обстановка. Хотя этикет и изменился, о чем напоминают маски на смотрителях и посетителях и линии дистанцирования на полу. Музей потихоньку адаптирует себя и нас к новой культуре общения. Но и здесь жизнь возвращается в офф-лайн: на открытии проекта «Шедевры из Казани. От Рериха до Кандинского» побывали глава Республики Татарстан Рустам Минниханов, помощник Президента РФ Владимир Мединский и первый вице-премьер Правительства России Андрей Белоусов. Не говоря уже о директоре Третьяковки Зельфире Трегуловой, в жилах которой течет татарская кровь: она анонсировала запуск цикла совместных проектов с Татарстаном. «Шедевры из Казани» – первый из них.
В экспозиции – 42 картины из коллекции Государственного музея изобразительных искусств Республики Татарстан. Полотна заняли 1 и 2 залы на четвертом этаже Новой Третьяковки. То есть, теперь зритель будет начинать путешествие по визуальной культуре ХХ и ХХI века длиной в 38 залов именно с этих картин. Те, кто давно не бывал в Третьяковке, вряд ли заметят границу между временной выставкой и постоянной экспозицией – та тоже не так давно трансформировалась. К уже знакомым монографическим залам Кандинского, Машкова, Кончаловского добавились залы Татлина, Дейнеки, Филонова и его школы, Малевича с учениками. Отдельной главой недавно была вписана коллекция Георгия Костаки, подаренная им музею еще в 1977 году. А в финальной точке маршрута еще один дар – уже от художника. За день до казанской премьеры в 38 зале представили три огромных работы «венского аукциониста» Германа Нитча, которые тот недавно передал Третьяковке. В 1950-80-х Нитч потрясал общество кровавыми перформансами, устраивал оргии и вакханалии, чтобы заглянуть в самую глубь бездны человеческого «Я». Ныне этот старик с окладистой белой бородой – гуру радикального авангардизма, чьи картины мечтает заполучить любой музей. Легендарному австрийцу – 81, и сейчас он чаще берется за кисть. Одна из его работ, прописанная теперь в Москве, была создана для турецкого города Чанаккале – к 100-летию Первой мировой войны. Она является частью Антивоенного мемориала. Символично – может, так и задумано – история нового и новейшего искусства закольцовывается на переломных 1910-20-х. Спустя сто лет, в новые «интересные времена», у нас есть шанс оглянуться в минувшие, чтобы, может быть, лучше понять нас сегодняшних и искусство нашего дня.
Смотреть эту выставку – все равно, что «Лебединое озеро» во время путча. Всего сложного, что происходит вокруг в этот момент – первая мировая, народные волнения, революции – на картинах нет. Здесь другое – зеленые рощи, накрытый к обеду стол на веранде, лунный пейзаж, женщины, моющие волосы в тазу или выступающие на сцене… Мы ловим впечаталение – образ уходящей России. Вот волшебный образ кисти Роберта Фалька, одна из жемчужин казанского собрания: залитый светом портрет первой жены художника Елизаветы Потехиной, которая, озаренная солнечным светом, сидит на травке в длинном белом платье («Лиза на солнце», 1907). Она напоминает «девушек» Клода Моне и по сюжету, и по манере исполнения, только Лиза немного проще и естественнее. Русский импрессионизм открывает выставку «Шедевров из Казани». Возможно, именно с него начинается тихая революция визуального языка, которая совсем скоро приводит к перевороту в искусстве. Никогда раньше живопись не трансформировалась так стремительно, как в начале ХХ века.
Несмотря на отсутствие острых тем, по картинам легко почувствовать те бурлящие процессы, которые происходили тогда в жизни и живописи. Увидеть, как рождался новый изобразительный язык. Живопись перестает отражать изображаемое буквально, теперь она – впечаление как у импрессионистов, или ломаная форма, колючая и угловая геометрия, как у кубистов, или чистый цвет и линия абстракционистов. Революция в искусстве начинается именно с языка – техники. Сначала эксперименты изящны как поэзия Серебряного века: их можно увидеть слева в первом зале – здесь импрессионизм раннего Фалька, Ларионова, Мещерина, Грабаря и Бурлюка. Справа же – «световой» пейзаж Николая Рериха («Мехески – лунный город», 1915), наполненный цветом вид кисти Мартироса Сарьяна («Горный пейзаж», 1913), или ликующая красками «Карусель» (1908) Николая Сапунова. А через просвет прохода во второй зал перед нами уже маячит апофеоз авангардной революции – абстракция Василия Кандинского. Его «Импровизация № 34», созданная в 1913 году, становится смысловым центром выставки. Кандинскому вовсе не нужен предмет или модель, чтобы выразить идею на холсте. Он оставляет только чистый цвет, геометрию, эмоцию.
На обратной стороне стены в центре второго зала, где разместили «Импровизацию № 34», этюд Михаила Ларионова – «Провинциальная прогулка франтихи» (1907). Картина, к которой создавалась эта зарисовка, стала одной из самых знаменитых его работ – «Прогулка в провинциальном городе» (1909) находится в собрании Третьяковкой галереи. Это уже примитивизм. Художник пишет своих героев с детской простотой и искренностью, при этом каждый из них – напоминает сложного гоголевского персонажа. Девушка в белой блузе и синей юбке, кажется, выписана парой линий, но так, что ее непропорциональная рука напоминает лебединое крыло, а поза – походит на красующуюся перед зрилетем птицу. Вокруг наиболее радикальных работ того времени выстаивается остальная часть выставки: картины участников объединения «Бубновый валет», Петра Кончаловского, Ильи Машкова, Александра Куприна, кубофуторическая опыты Александра Родченко и того же Роберта Фалька. Перед нами вся палитра художественных направлений и экспериментов эпохи. Новый визуальный язык образности.
Тогда, в 1910-20-х, в искусстве происходит революция, которая спустя сто лет переродится в новые форматы – например, в концептуализм, который как выразился один из его первопроходцев Виктор Пивоваров, «легитимировал в искусстве изображающем не только само изображение, но и поэзию, и философию». Выйдет за пределы холста – и превратится в инсталляции, видео-арт, перформансы, хеппенинги… Искусство и сегодня продолжает меняться, но наибольший толчок к реформации случился тогда – в начале ХХ века. И она не была точечной, а шла в разных направлениях, от кубизма и мистицизма до символизма и абстракционизма, и отражалась в творчестве не только сегодня хорошо известных, хрестоматийных художников, как Фальк, Ларионов или Кандинский. Ее можно почувствовать и в картинах малоизвестных авторов – Михаила Ле-Дантю, Владимира Гальвича, Бориса Такке, Магды Нахман. Казанская выставка как раз хороша тем, что открывает нам эти полузабытые имена, показывая начало эпохи авангарда во всем многоголосье стилей и изобразительных опытах. И становится интересным предисловием к постоянной экспозиции Третьяковской галереи, представляющей искусство за последние сто лет.
Источник: https://www.mk.ru/culture/2020/08/22/ot-rerikha-do-kandinskogo-zelfira-tregulova-privezla-avangard-iz-rodnogo-tatarstana.html
