Казанский ТЮЗ представил премьеру драмы "Иваново детство" по сценариям фильмов Андрея Тарковского и повести Владимира Богомолова "Иван". В спектакле приглашенного режиссера Антона Федорова ("Гоголь-центра", "Театра.doc", "Московский современный художественный театр") удивительным образом переплелись кино и кукольный театр.
Комната в полумраке. Из бреши в центре потолка пробиваются ветви дерева, отбрасывая тени на пол и стены. В левой и правой части сцена симметрично друг другу стоят кровать и письменный стол. Эта картина завораживает с первых секунд еще до появления актеров. И даже декорациями это не назовешь - возникает ощущение хорошо выстроенного кадра в стиле Тарковского. За стол садится Иван (Нияз Зиннатуллин), но не мальчик-разведчик из "Иванова детства", а будто бы он повзрослевший. Перебирает какие-то фотографии, обсуждает по телефону с мамой детские воспоминания. А в глубине сцены на экране то идут фоном фрагменты из "Зеркала", то выводятся крупным планом руки актера.
Почти одновременно в левой части сцены разворачивается действие "Ивана". К старшему лейтенанту Гальцеву (Ильнур Гарифуллин) приводят пойманного в лесу подозрительного мальчишку. На голове мешок. Он ведет себя бойко, убеждает доложить о нем в штаб подполковнику Грязнову. Когда лицо ребенка, наконец, раскрывают, возникает легкий шок: это кукла с неестественно бледным лицом без каких-либо ярко выраженных черт. А в роли неотступно сопровождающих его бойцов выступают актеры-кукольники, в чьих руках мальчик оживает. Постепенно начинаешь воспринимать такого Ивана из папье-маше как живого персонажа. К слову, у него был отдельный режиссер - Анна Деркач из Казанского театра кукол "Экият". И со своей работой она справилась прекрасно.
Первая мысль - Иван Федоров использовал куклу, чтобы облегчить себе работу. Найти юного артиста, способного сыграть мальчика с изувеченной войной психикой не так-то просто. Но потом понимаешь, что это глубокий и очень удачный режиссерский ход. Иван это человек с окаменевшей душой, он потерял не только родных, немцы "убили" в нем ребенка. И кукла превращается здесь в метафору - мальчик это "живой мертвец". Да, собственно, в финале повести он обречен и на физическую гибель.
Сложности этому образу придает и то, что на сцене присутствует еще и второй Иван, в исполнении Нияза Зиннатуллина. Он находится, словно в каком-то ином измерении или в альтернативном времени, где избежал смерти сам, и где жива мама (Полина Малых) А, может быть, в этом мире вовсе и не было никогда войны.
